Ощущение реальности возвращалась медленно, и принесло вместе с собой головную боль. Мир за прикрытыми веками напоминал цветной калейдоскоп кислотно-ярких красок, кружащихся в каком-то быстром и удивительно неправильном вихре. Дерри Лайтнинг глухо застонал и попытался нашарить спасительный кувшин с вином, стоящий обычно на тумбочке справа от кровати, но рука почему-то упорно хватала одну только пустоту. Ксари выругался и с величайшей осторожностью повернулся на бок. Сноп разноцветных искр снова вспыхнул в разрывающейся от боли голове, и бешеный вихрь отвратительных похмельных ощущений на долю секунды опять выкинул ксари из реальности. Парень замер, выжидая, пока мир вокруг перестанет сходить с ума, и с ужасом представил, что будет, когда он попытается открыть глаза, а все шло именно к этому. Дерри осторожно приоткрыл сначала один глаз, потом второй и попытался сфокусировать взгляд на серой шершавой стене и при этом не шевелиться. Немного отдышавшись и настроив зрение, ксари с трудом начал понимать, что находится где угодно, но точно не у себя в покоях. Медленно, отдаваясь тупой болью в висках, стали всплывать события прошлого вечера. В воспоминаниях смутной размытой тенью мелькал неожиданно нагрянувший друг – Стикур. Этот, чтоб ему пусто было, друг вчера тащил его (Дерри) куда-то вниз по замковой лестнице. Это Лайтнинг помнил отчетливо, но вот куда его тащили и, самое главное, зачем, не представлял. Боль тем временем слегка отступила, и он смог лучше разглядеть помещение, в котором оказался. Так, точно – одна из камер его же собственного замка. Единственное отличие в том, что кто-то сердобольный приволок сюда удобную кровать с чистым постельным бельем, и, похоже, еду, если он правильно понял назначение корзин у стены. Дерри тихо выругался. Даже его больной мозг мог сложить два и два. Стикур давно грозился принять кардинальные меры по борьбе с пьянством друга. А значит, торчать здесь придется дня два-три, пока не выветрится хмель. Пробовать открыть дверь, он даже не стал. Было глупо надеяться, что друг об этом не позаботился.

Лайтнинг потер лицо руками, удивившись, почему это они такие испачканные, но вспомнил свои попытки удрать по грязной тропке, и снова горестно вздохнул, окончательно смирившись с временным заключением. Дерри повернулся на бок и попытался закрыть глаза, когда его внимание привлек какой-то странный огонек в углу камеры. Огонек немного померцал и начал увеличиваться в размерах. Парень удивленно моргнул, приподнялся на локтях и уставился на материализовавшуюся у стены полупрозрачную девушку. Кого-то она очень сильно напоминала.

– Анет… – сдавленно выдохнул ксари, не в силах поверить своим глазам. Он потер лицо руками, прогоняя наваждение, но ничего не изменилось. Ушедшая было головная боль вновь застучала в висках. А полупрозрачная девушка, похожая на Ларану (такая же серебристо-прозрачная), удивленно оглянулась, услыхав свое имя, и подлетела поближе, вольготно усевшись на спинку кровати.

– Привет, – улыбнулась она, поправляя постоянно сползающую одежду, которая некстати напомнила Дерри его собственный вчерашний наряд из сорванной в холле шторы. – Что ты на меня смотришь? – поинтересовалась полупрозрачная блондинка, в очередной раз подхватывая свое странное, вечно сползающее одеяние. – Ты меня знаешь, да?

– Да, – прохрипел Дерри, до которого постепенно начала доходить суть происходящего. Слишком уж это существо напоминало Ларану – призрак.

– Значит, ты меня знаешь, – удовлетворенно произнесла девушка, подбираясь еще ближе. – А почему я не помню тебя?

– Ты призрак, – из уст молодого человека это звучало как приговор, и девушка уже хотела спросить, почему это все так печально, когда парень снова заговорил. – А ты совсем не помнишь меня? Ни капельки?

– А что, должна? – с интересом спросила Анет, внимательно разглядывая симпатичного похмельного юношу.

– Не знаю, наверное, нет.

– А ты красивый, – вынесла она вердикт, проведя холодными пальцами от запястья Дерри до локтя и дальше к плечу. Лайтнинг почти не почувствовал прикосновения, но все равно вздрогнул от неожиданности. Он вдруг ясно осознал, что сидит голый и грязный перед девушкой, пусть и умершей. Почувствовав себя полным идиотом, ксари поспешно закутался в одеяло.

– Знаешь, – оказывается, она продолжала изучать Дерри, пока тот мучился угрызениями совести, – может быть, я все же тебя помню. – Анет приблизила лицо вплотную к лицу парня, и на миг задумавшись, продолжила: – Точнее не тебя, а твои глаза. Они мне знакомы, а ты? Ты скорее нет, чем да.

Сердце Дерри рухнуло куда-то глубоко в холодную темную бездну. Он понимал, что призрак не может помнить свою жизнь, Ларана не раз говорила об этом. Но все равно где-то в глубине души жила какая-то очень слабая надежда: а вдруг?

– Глаза? – немного успокоившись, спросил ксари, но девушка уже потеряла к этой теме интерес, она принюхалась и капризным голосом произнесла:

– А что это ты такой пьяный? У тебя праздник?

– Праздник? – грустно усмехнулся парень. – Ага, уже полгода.

– Когда праздник длится полгода – это не праздник, это форменный запой, – глубокомысленно произнесла Анет, с интересом рассматривая помещение. Серые грубые каменные стены и пол никак не вязались с хорошей качественной кроватью, застеленной явно дорогим постельным бельем. Девушка уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, откуда такое явное несоответствие, но Дерри ее перебил.

– Да какой там праздник! Это я с горя уже полгода в запое.

– Знаешь, – она внимательно посмотрела в глаза молодому человеку. – А через полгода уже все равно, что было причиной: праздник или горе. Запой, он и в Африке запой. А горе-то очень сильное?

– Да как тебе сказать? – задумался Дерри, пытаясь проанализировать свои ощущения. – Глупо и неожиданно погиб человек, который был мне дорог и которого я поклялся защищать, но не уберег.

– А ты мог его защитить?

– Ее, – автоматически поправил Дерри и тут же заткнулся, поняв, что сказал лишнее. Но что делать, надо было договаривать, а то Анет смотрела на него с любопытством, застывшим в широко раскрытых призрачных глазах. – А защитить ее не мог никто, и я в том числе. Вообще, все произошло быстро и неожиданно…

– Да уж, – печально выдохнула Анет, подумывая, а не заплакать ли от такой душещипательной истории. Но во сне зареветь почему-то не получилось, поэтому она задала следующий интересующий ее вопрос. – А ты ее любил?

– Любил? – Дерри, казалось, подавился этим словом и замолчал, размышляя. – Не знаю. Я сейчас понял, что не знаю. Наверное, мне так плохо потому, что я не успел разобраться в своих чувствах к ней. Да и не хотел, честно сказать, разбираться. Думал – само все решится. Как-нибудь. Так или иначе. Вот и решилось, правда, совсем не так, как хотелось бы.

– А она? – не унималось любопытное привидение. – Она тебя любила?

– Скорее нет, чем да. Наверное, она, как и ты, просто находила меня красивым. Я привык к такому отношению.

– А ты пробовал посмотреть на себя со стороны?

– В смысле?

– Глупо и неожиданно погибла девушка, которую ты, в общем-то, не любил, а только поклялся защищать. Она тебя тоже с твоих слов не любила. Да, я не спорю, наверное, тебе тяжело и грустно. Но не пить же из-за этого полгода?!

– Ты ничего не понимаешь! – зло выкрикнул Дерри. – Она была мне другом, больше, чем другом!

– Единственным другом, что ли? – ехидно поинтересовалась девушка, отлетая от грозно сверкающего глазами ксари чуть в сторону.

– Нет, не единственным… – несколько стушевался он, стыдясь своего слишком бурного проявления чувств.

– А раз не единственный, в чем же дело? Ты не думал, что пока ты пьешь, близкие тебе люди переживают и беспокоятся, видя, как ты из красивого, здорового парня превращаешься в хроника-алкоголика. Посмотри, где ты живешь! – Анет махнула рукой в сторону стены. – Воистину, каморка последнего окончательно спившегося бомжа. Кровать – это единственное, что ты пока не пропил, да?